Саратовская специализированная коллегия адвокатов

Прошли те времена, когда при виде иностранца мы широко раскрывали объятия, хлопали их по спине и лезли целоваться во имя дружбы между народами.… С недавних пор, гастрбайтеры, вкалывающие на наших стройках, в лучшем случае вызывают раздражение, а в худшем — ненависть.

Несомненно, люди, живущие в стране временно, без паспорта, жилья, прав и обязанностей, потенциально опасны. Телепрограммы пестрят репортажами о милицейских облавах на вьетнамских рынках. Глядя на сбившихся в кучу, одинаковых на лицо, низеньких, смуглых людей, испытываешь противоречивые чувства. С одной стороны жалко их. Ни родины, ни флага. Спят по пять человек на раскладушке, если класть поперек. А с другой стороны, поражает размах подпольных производств и торговли. Миллионы долларов крутятся вокруг них. Кто-то ведь жирует на этом бизнесе…

Видимо, эта мысль не давала покоя пассажиру поезда №919 Виктору Хажиеву, когда он в вагоне увидел двух миниатюрных граждан из небольшой азиатской страны.

К тому времени Виктор Анатольевич основательно «зарядился» спиртным и искал развлечений. В три часа ночи он отправился по составу «стрельнуть» сигарету, хотя, как потом выяснилось, сигареты у него были.

Курева он не получил, зато приобрел новых друзей: Пугина, Букаева и Цаплина. Переходя из вагона в вагон, они добыли выпивки и вот тут-то наткнулись на двух мирно ужинающих иностранцев.

Зайдя в купе, где вьетнамцы своим жующим видом оскорбляли моральный облик Хажиева и, не дождавшись ответа на истинно русское приветствие, наш соотечественник понял, что час национально-освободительной борьбы пробил.

Фам Ван Выонг и Нгуэн Ван Лыонг только недавно начали работать по контракту в России. Они ехали к своему месту жительства в город Волжский и никак не предполагали, что могут явиться причиной национального конфликта. Хажиев, разгневанный на то, что вьетнамцы не понимают значения его слов (думаю, что тогда его понять было трудно и русскому), потребовал от них поднять стаканы и выпить за присутствующих на брудершафт. То ли их не устроила обязательная процедура целоваться после брудершафта, то ли Хажиев никак не мог обвить свою руку вокруг вьетнамской, но пить граждане Вьетнама с товарищем из России категорически отказались.

Да, это был вызов всей русской нации! Для нашего человека отказ пить или целоваться означает, как минимум, объявление войны. И Хажиев этот вызов принял.

Однако прежде чем смыть нанесенное оскорбление, он попросил нового знакомого ассистировать при военной операции. Узнав, что его честь тоже задета, Пугин дал согласие. Расправу могла предотвратить только контрибуция в виде водки, которой бы откупились иноземцы.

Примерно в три часа ночи «национальный герой» Хажиев и страхующий Пугин зашли в купе, где в ожидании чего-то нехорошего уже ерзали внучата Хо Ши Мина. Хажиев рвался в бой, но внешнее сходство обоих азиатов с другим национальным героем, Брюсом ли, останавливало его. На всякий случай Хажиев у них поинтересовался: «Каратэ, кун-фу знаете?».

Услышав от этого странного русского знакомые слова, вьетнамцы, улыбаясь, дружно закивали и честно ответили: «Нет, не знаем». Это признание окончательно придало уверенность нападающей стороне. Хажиев обстоятельно проверил содержимое вражеских сумок и, не найдя спиртного, расшвырял их по Фэн Шую.

Поезд в это время шел по перегону между станциями Паницкая и Горючка, поэтому надеяться на помощь Интерпола или армии миротворцев жителям Вьетнама не приходилось. На граждан России они тоже не рассчитывали, да и как можно рассчитывать, когда едешь ночью, по чужой земле, в полупустом вагоне, а в соседнем купе гогочет пьяная компания.

Забившись в угол, два худеньких азиата цепко держали свои досмотренные сумки и настороженно, исподлобья глядели на здоровенных пьяных мужиков.

И тут русская удаль у Хажиева проявилась во всей красе. Раззудись плечо, размахнись рука! Получив удары в лицо, словно взрывной волной были отброшены в разные стороны маленькие гости из некогда дружественной страны.

Но нападавшие, видимо, не учли горький опыт американцев в той долгой и изнурительной войне, которая велась против отцов и дедов Нгуэна и Фама. Не случайно ветераны вьетнамских сражений, отдавая должное мужеству и храбрости вьетконговцев, старались не вступать с ними в рукопашную схватку.

Пренебрегая уроками истории, Хажиев и Пугин посчитали акцию законченной, расслабились и открылись для неприятеля с фланга. Но что это? Словно тень, скользнул бесстрашный Фам Ван Выонг. В вытянутой руке смельчака что-то тускло блеснуло. То был не кривой самурайский меч, а наш отечественный кухонный нож. Будто молния бросился он на обидчика и вмиг вонзил его в спину победителя, по самую рукоятку. Не ожидая на своей спине такой икебаны, Хажиев на мгновение замер, а потом с грохотом, сметая сумки, рухнул и умер на грязном полу вагона. Говорят, харакири приводит к стопроцентной смерти. Жалко русского «камикадзе». Жалко и вьетнамцев, ведь по прибытии поезда в Саратов они были привлечены к уголовной ответственности за убийство при превышении пределов необходимой обороны. Ожидая приговора, адвокаты сомневались. А ну, как суд решит, что никакой обороны не было, и что Хажиев был убит в связи с выполнением им своего интернационального долга?

Суд окончен. Храброму «самураю» назначили полтора года условно, при этом три месяца вычли как «отсиженные». Я смотрю на подсудимого и думаю: «Господи, столько страданий, горя и потерь выпало на долю этого беззащитного народа! Сколько их жгли напалмом, убивали, унижали. Ан нет, живет и поныне в них чувство собственного достоинства, не дают себя в обиду ни врагам, ни друзьям».

К своему месту жительства обоих вьетнамцев отправляли на самолете. Работники прокуратуры заказали билет, отвезли на служебной машине в аэропорт. На всякий случай…